Неточные совпадения
Не вопрос о порядке сотворения мира тут важен, а то, что вместе с этим вопросом могло вторгнуться в
жизнь какое-то совсем новое начало, которое, наверное, должно было
испортить всю кашу.
Все, кого она любила, были с нею, и все были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во всем предоставлялось ей, что если б она
не знала и
не чувствовала, что это должно скоро кончиться, она бы и
не желала лучшей и приятнейшей
жизни. Одно, что
портило ей прелесть этой
жизни, было то, что муж ее был
не тот, каким она любила его и каким он бывал в деревне.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в тяжелые минуты
жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы
не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она
не изменяет его, то оно обыкновенно; если она
портит его, то оно дурно.
«Безбедов говорит с высоты своей голубятни, тоном человека, который принужден говорить о пустяках,
не интересных для него. Тысячи людей
портят себе
жизнь и карьеру на этих вопросах, а он, болван…»
«А что, если классовая философия окажется
не ключом ко всем загадкам
жизни, а только отмычкой, которая
портит и ломает замки?»
— Говоря о себе,
не ставьте себя наряду со мной, кузина: я урод, я… я…
не знаю, что я такое, и никто этого
не знает. Я больной, ненормальный человек, и притом я отжил,
испортил, исказил… или нет,
не понял своей
жизни. Но вы цельны, определенны, ваша судьба так ясна, и между тем я мучаюсь за вас. Меня терзает, что даром уходит
жизнь, как река, текущая в пустыне… А то ли суждено вам природой? Посмотрите на себя…
— Простите, — сказала она чуть слышно. Глаза их встретились, и в странном косом взгляде и жалостной улыбке, с которой она сказала это
не «прощайте», а «простите», Нехлюдов понял, что из двух предположений о причине ее решения верным было второе: она любила его и думала, что, связав себя с ним, она
испортит его
жизнь, а, уходя с Симонсоном, освобождала его и теперь радовалась тому, что исполнила то, что хотела, и вместе с тем страдала, расставаясь с ним.
Не говоря уже о том, что по лицу этому видно было, какие возможности духовной
жизни были погублены в этом человеке, — по тонким костям рук и скованных ног и по сильным мышцам всех пропорциональных членов видно было, какое это было прекрасное, сильное, ловкое человеческое животное, как животное, в своем роде гораздо более совершенное, чем тот буланый жеребец, зa
порчу которого так сердился брандмайор.
—
Не может того быть. Умны вы очень-с. Деньги любите, это я знаю-с, почет тоже любите, потому что очень горды, прелесть женскую чрезмерно любите, а пуще всего в покойном довольстве жить и чтобы никому
не кланяться — это пуще всего-с.
Не захотите вы
жизнь навеки
испортить, такой стыд на суде приняв. Вы как Федор Павлович, наиболее-с, изо всех детей наиболее на него похожи вышли, с одною с ними душой-с.
— Знаешь ты, что надо дорогу давать. Что ямщик, так уж никому и дороги
не дать, дави, дескать, я еду! Нет, ямщик,
не дави! Нельзя давить человека, нельзя людям
жизнь портить; а коли
испортил жизнь — наказуй себя… если только
испортил, если только загубил кому
жизнь — казни себя и уйди.
Благословляю творение, сейчас готов Бога благословить и его творение, но… надо истребить одно смрадное насекомое, чтобы
не ползало, другим
жизни не портило…
Мой отец по воспитанию, по гвардейской службе, по
жизни и связям принадлежал к этому же кругу; но ему ни его нрав, ни его здоровье
не позволяли вести до семидесяти лет ветреную
жизнь, и он перешел в противуположную крайность. Он хотел себе устроить
жизнь одинокую, в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась в упрямые капризы, незанятые силы
портили нрав, делая его тяжелым.
Молодые философы наши
испортили себе
не одни фразы, но и пониманье; отношение к
жизни, к действительности сделалось школьное, книжное, это было то ученое пониманье простых вещей, над которым так гениально смеялся Гете в своем разговоре Мефистофеля с студентом.
Аннушка опасалась, как бы она
не извела мужа отравой или
не «
испортила» его; но Павел отрицал возможность подобной развязки и
не принимал никаких мер к своему ограждению.
Жизнь с ненавидящей женщиной, которую он продолжал любить, до такой степени опостылела ему, что он и сам страстно желал покончить с собою.
— От нас, от нас, поверьте мне (он схватил ее за обе руки; Лиза побледнела и почти с испугом, но внимательно глядела на него), лишь бы мы
не портили сами своей
жизни. Для иных людей брак по любви может быть несчастьем; но
не для вас, с вашим спокойным нравом, с вашей ясной душой! Умоляю вас,
не выходите замуж без любви, по чувству долга, отреченья, что ли… Это то же безверие, тот же расчет, — и еще худший. Поверьте мне — я имею право это говорить: я дорого заплатил за это право. И если ваш бог…
Впрочем, нельзя и
не сказать, что она сама много
портила свою
жизнь.
— Нет, очень большое дело. Я
не хочу
портить вашу
жизнь…
не хочу! Вы только в начале пути, а я…
Большов (входит и садится на кресло; несколько времени смотрит по углам и зевает). Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета. Черт знает, и сам
не разберешь, чего хочется. Вот бы и закусил что-нибудь, да обед
испортишь; а и так-то сидеть одурь возьмет. Али чайком бы, что ль, побаловать. (Молчание.) Вот так-то и всё: жил, жил человек, да вдруг и помер — так все прахом и пойдет. Ох, Господи, Господи! (Зевает и смотрит по углам.)
Жизнь вообще казалась мне бессвязной, нелепой, в ней было слишком много явно глупого. Вот мы перестраиваем лавки, а весною половодье затопит их, выпятит полы, исковеркает наружные двери; спадет вода — загниют балки. Из года в год на протяжении десятилетий вода заливает ярмарку,
портит здания, мостовые; эти ежегодные потопы приносят огромные убытки людям, и все знают, что потопы эти
не устранятся сами собою.
— Помилуйте, прелестные женщины, как нигде, и жить монахом! Что за охота? Из чего
портить себе
жизнь и
не пользоваться тем, чтò есть? Слышали вы, наша рота в Воздвиженскую пойдет?
Ничто в мире
не портит так человека, как
жизнь в провинции.
Лаптев был уверен, что миллионы и дело, к которому у него
не лежала душа,
испортят ему
жизнь и окончательно сделают из него раба; он представлял себе, как он мало-помалу свыкнется со своим положением, мало-помалу войдет в роль главы торговой фирмы, начнет тупеть, стариться и в конце концов умрет, как вообще умирают обыватели, дрянно, кисло, нагоняя тоску на окружающих.
— Клянусь богом, нет! — вскрикнула она и перекрестилась; она вся сжалась от оскорбления, и он в первый раз услышал, как она плачет. — Клянусь богом, нет! — повторила она. — Я
не думала о деньгах, они мне
не нужны, мне просто казалось, что если я откажу тебе, то поступлю дурно. Я боялась
испортить жизнь тебе и себе. И теперь страдаю за свою ошибку, невыносимо страдаю!
Жадов. За то-то я вас и люблю, что вас
не успели ничему выучить,
не успели
испортить вашего сердца. Вас надобно поскорей взять отсюда. Мы с вами начнем новую
жизнь. Я с любовью займусь вашим воспитанием. Какое наслаждение ожидает меня!
— Гм… — задумался Пекарский. — Так вот что я тебе скажу, друг мой любезный, — продолжал он с видимым напряжением мысли, — если я когда-нибудь женюсь во второй раз и тебе вздумается наставить мне рога, то делай это так, чтобы я
не заметил. Гораздо честнее обманывать человека, чем
портить ему порядок
жизни и репутацию. Я понимаю. Вы оба думаете, что, живя открыто, вы поступаете необыкновенно честно и либерально, но с этим… как это называется?.. с этим романтизмом согласиться я
не могу.
Вели его в какой-нибудь притон — он шел, ставили перед ним вино — пил,
не ставили —
не пил; бранили при нем жен — и он бранил свою, уверяя, что она
испортила ему
жизнь, а когда хвалили, то он тоже хвалил и искренно говорил: «Я ее, бедную, очень люблю».
— Это
не люди, а — нарывы! Кровь в людях русских испортилась, и от дурной крови явились в ней все эти книжники-газетчики, лютые фарисеи… Нарвало их везде и все больше нарывает…
Порча крови — отчего? От медленности движения… Комары откуда? От болота… В стоячей воде всякая нечисть заводится… И в неустроенной
жизни то же самое…
В какой мере это
портило характер Нестора Игнатьевича, или способствовало лучшей выработке одних его сторон насчет угнетения других — судить было невозможно, потому что Долинский почти
не жил с людьми; но он сам часто вздыхал и ужасался, считая себя человеком совершенно неспособным к самостоятельной
жизни.
— Спасибо тебе, брат, — продолжал он. — Спасибо!
Не забуду я тебе этого. Да только приюта я
не стою.
Испортил я свою
жизнь и
не служил мысли, как следует…
К сожалению,
не веря простуде и считая диету за выдумку докторов, Надежда Ивановна продолжала вести прежнюю
жизнь, простудилась,
испортила желудок и получила рецидив водяной болезни.
Ему казалось, что он виноват перед своею
жизнью, которую
испортил, перед миром высоких идей, знаний и труда, и этот чудесный мир представлялся ему возможным и существующим
не здесь, на берегу, где бродят голодные турки и ленивые абхазцы, а там, на севере, где опера, театры, газеты и все виды умственного труда.
Но судьба мне послала человека, который случайно открыл мне, что ты воспитываешься у Палицына, что он богат, доволен, счастлив — это меня взорвало!.. я
не хотел чтоб он был счастлив — и
не будет отныне; в этот дом я принес с собою моего демона; его дыхание чума для счастливцев, чума… сестра, ты мне простишь… о! я преступник… вижу, и тобой завладел этот злой дух, и в тебе поселилась эта болезнь, которая
портит жизнь и поддерживает ее.
Маша. Я еще раз хочу вам сказать. Мне хочется поговорить… (Волнуясь.) Я
не люблю своего отца… но к вам лежит мое сердце. Почему-то я всею душой чувствую, что вы мне близки… Помогите же мне. Помогите, а то я сделаю глупость, я насмеюсь над своею
жизнью,
испорчу ее…
Не могу дольше…
В одно из посещений Мухоедова, когда мы далеко ушли с ним вдвоем, я, желая исполнить свое обещание Александре Васильевне, издалека завел с ним речь о разных случайностях
жизни и свел все на возможность увлечения, например, такой девушкой, которая может
испортить порядочному человеку целую
жизнь; вся эта мораль была высказана мной с остановками, перерывами, примерами и пояснениями, причем я чувствовал себя
не совсем хорошо, хотя и пользовался всеми правами друга.
Нил(
не слушая). Теперь придется ускорить свадьбу… Ну, и ускорим… Да, она еще
не ответила мне. Но я знаю, что она скажет… милая моя девчушка!.. Как ненавижу я этого человека… этот дом… всю
жизнь эту… гнилую
жизнь! Здесь все… какие-то уроды! Никто
не чувствует, что
жизнь испорчена ими, низведена к пустякам… что из нее они делают себе темницу, каторгу, несчастие… Как они ухитряются делать это?
Не понимаю! Но — ненавижу людей, которые
портят жизнь…
— Вот видите, философия
портит не только вкус к
жизни, но и аппетит, — шутила Елизавета Сергеевна.
— Мы подождем критического момента, — говорил ротмистр, шагая среди них. — Когда нас вытурят вон, тогда мы и поищем норы для себя. А пока
не стоит
портить жизнь такими думами… В критические моменты человек становится энергичнее… и если б
жизнь, во всей ее совокупности, сделать сплошным критическим моментом, если б каждую секунду человек принужден был дрожать за целость своей башки… ей-богу,
жизнь была бы более живой, люди более интересными!
— Да ведь в городе дома от дождя
не валятся? Он с вас налоги дерет, а голоса вам для разговора о ваших правах
не дает! Он вам
жизнь и имущество
портит да вас же и чинить заставляет! Катай его спереди и сзади!
— А — разве я
не живу? Ага! Живу — значит, должен негодовать при виде того, как
жизнь портят дикие люди, полонившие ее.
Ротмистр думал о том, что скоро и на месте старого дома начнут строить. Сломают и ночлежку. Придется искать другое помещение, а такого удобного и дешевого
не найдешь. Жалко, грустно уходить с насиженного места. Уходить же придется только потому, что некий купец пожелал производить свечи и мыло. И ротмистр чувствовал, что если б ему представился случай чем-нибудь хоть на время
испортить жизнь этому врагу — о! с каким наслаждением он
испортил бы ее!
— Нужно, друг мой, ко всему относиться равнодушно,
не портя себе
жизни философией и
не ставя никаких вопросов.
Говорил он громко, внушительно и смело, так что никто
не думал ему возражать или противоречить, а, главное, он ввел в беседу живой общезанимательный любовный элемент, к которому политика и цензура нравов примешивалась только слегка, левою стороною,
не докучая и
не портя живых приключений мимо протекшей
жизни.
Марья Ивановна (обнимает его). Недолго нам жить осталось.
Не будем
портить после двадцативосьмилетней
жизни. Ну, я
не буду делать вечеров, но
не наказывай меня.
Не пора ли уж нам от этих тощих и чахлых выводков неудавшейся цивилизации обратиться к свежим, здоровым росткам народной
жизни, помочь их правильному, успешному росту и цвету, предохранить от
порчи их прекрасные и обильные плоды?
Платонов (хватает себя за голову).
Не один я таков, все таковы! Все! Где же люди, боже мой? Я-то каков!
Не ходи к ней! Она
не твоя! Это чужое добро!
Испортишь ее
жизнь, исковеркаешь навсегда! Уйти отсюда! Нет! Буду у ней, буду здесь жить, буду пьянствовать, язычничать… Развратные, глупые, пьяные… Вечно пьяные! Глупая мать родила от пьяного отца! Отец… мать! Отец… О, чтоб у вас там кости так переворочились, как вы спьяна и сдуру переворочили мою бедную
жизнь!
Люди
портят свою
жизнь не столько тем, что
не делают того, что должно делать, сколько тем, что делают то, чего
не должно делать. И потому главное усилие, которое должен делать над собою человек для доброй
жизни, это — то, чтобы
не делать того, чего
не должно.
Порча и растление, при отсутствии смерти, с течением времени овладели бы человеческой
жизнью настолько, что никакая праведность
не могла бы оградиться от его влияния: греховному человечеству, наделенному даром бессмертия, угрожало превращение в дьяволов или, по крайней мере, приближение к тому совершенству во зле, которое присуще лишь отцу лжи и его клевретам.
« — Простите, — сказала она чуть слышно. Глаза их встретились, и в странном косом взгляде и жалостной улыбке, с которой она сказала это
не «прощайте», а «простите», Нехлюдов понял, что она любила его и думала, что, связав себя с ним, она
испортит его
жизнь, а, уходя с Симонсоном, освобождала его, и теперь радовалась тому, что исполнила то, что хотела, и вместе с тем страдала, расставаясь с ним».
— Лара, дело
не в прощении: я вам простил и отпустил все, но дело и
не в характере вашем, а в том, что у нас с вами нет того, что может сделать
жизнь приятною и плодотворною: мы можем только
портить ее один другому и действовать друг на друга огрубляющим образом, а
не совершенствующим.
— Вы как смотрите? Была хорошая, чистая, светлая
жизнь, и ей только
не давали развиться давившие ее мерзавцы. Мерзавцев убрали, — и вот все пошло бы хорошо и гладко, да вмешались на беду эти подлые большевики и все вам
напортили. Милая моя, ведь это же взрыв был, — взрыв огромных подземных сил, где вся грязь полетела вверх, пепел перегорелый, вонь, смрад, — но и огонь очищающий, и лава полилась расплавленная. Подумай, какие человеческие силы могли бы это удержать?